Информация о материале

Опубликовано: 11 августа 2021

Просмотров: 1278

«Можно я поиграю?» – такую просьбу часто слышит директор Солонешенского краеведческого музея Татьяна Беликова после экскурсии, посвященной коллекции гармошек. Она невелика, но за каждой – судьба, семья, история.

От бати и деда

– Татьяна Григорьевна, а почему у посетителей появляется такое желание?

– Душа просит. Не цифровой музыки, а настоящей красоты. Если она звучит в человеке, он берет гармошку и играет. Или хотя бы пробует. Вы бы малышей видели! Они и приподнять инструмент еще не могут, а ручки уже тянут к живому. Знаете, что самое удивительное? Люди смотрят на наши гармошечки и через одного говорят:
«У меня батя на такой играл» или «Мой дед их ремонтировал».

В разгар эпидемии «АП» оказывается единственным гостем музея. Это значит – можно не торопиться и не торопить собеседницу. Татьяна Григорьевна – сказительница, на каждый вопрос настоящего у нее есть ответ из прошлого. И прежде гармошечной мы услышали историю борьбы с инфекциями, в которой наши предки были успешнее нас. Сибиряки путешествовали с давних времен. Солонешенские мужики, к примеру, в Тибет за товаром ходили. А возвращались – колокольчик на въезде в село звенел. Предупрежденные, жены и дети закрывали ставни и двери. Хозяин сам распрягал лошадей, товар сгружал. В дом не заходил – отсиживался в карантине, в погребе или отдельной постройке. Еду сидельцу оставляли у порога в глиняной посуде. А к родным он возвращался, когда убеждался, что никакой азиатской заразы не привез. Эх, поучиться бы людям XXI века принципам разобщения у жителей XVIII–XIX.

«Три гармошки хряпнули»

Виктор Рябых, худрук местного Дома культуры и гармошечных дел мастер, гармонист из «золотой десятки» Алтая, участник съемок программы «Играй, гармонь!», человек, с которым мы мечтали познакомиться, ушел от нас на… Бащелак. Самая высокая гора Солонешья, в отличие от журналистов, вопросами не донимает.

Это он восстанавливает старые музыкальные инструменты, попадающие в музей и обретающие здесь вторую жизнь. Посетители часто недоумевают: меха явно прошлого века, а кнопочки – новенькие, ни одна не западает.

Дар Виктору достался по наследству от дядьев, выходцев из Воронежской губернии. Одному, Митрофану Жданову, после ранения на фронте левую руку по локоть ампутировали; второму, Василию Жданову, – правую. Вы думаете, братья бросили играть? Как бы не так! Вернувшись домой, наяривали вдвоем на одной гармошке так, что село заслушивалось.

Когда умирал гармонист – деревня не плакала. Считалось, надо радоваться, что душа, дарившая радость людям в земной жизни, отошла ко Господу. И на похоронах люди частушки пели примерно такие: «Гармониста хоронили – три гармошки хряпнули».

– Наши гармошечки, – открыв заветную витрину, Татьяна Григорьевна знакомит гостей с коллекцией: – С чего обычно все начинается? Кто-нибудь отдает нам инструмент отцов или дедов, извиняясь, как правило, при этом за то, что расстается семья с фамильным раритетом. Если играть на нем больше некому, пусть лучше он в музее стоит, чем на чердаке, среди хлама.

Русского строя

Гармошка русского строя, подписанная мастером Артёмовым. Была выставлена на «Авито» родными умершего владельца. Виктор Рябых поехал в город, чтобы осмотреть инструмент, а вскоре позвонил Беликовой: «Татьяна, ты не сможешь от нее отказаться. Гармошка-то из твоего родного Туманово».

Владелец – виртуоз Савелий Кузнецов и впрямь уроженец родного села Беликовой, но последние годы своей жизни провел в Бийске. Дети рассказали музейщикам, что очень хорошо играл их дед, погибший еще на карело-финской войне. Отец же был самоучкой. Эту гармошку русского строя он купил в 1980 году и с тех пор с ней не расставался.

Не каждый музыкант сыграет на такой. Известный народник из Чарышского Александр Головин, заехав как-то в Солонешное, про «артемовскую» сказал так: «Во всем крае людей, способных на ней играть, по пальцам одной руки пересчитать». Не потому, что она сложнее в освоении, чем другие виды гармоней. Просто гармонисты – «хромочники» в основном, а переучиваться всегда труднее, чем учиться с нуля.

Рояльная елецкая гармошка названа так потому, что у нее справа и слева клавиши, а не кнопочки. Узнав о такой, Беликова покой потеряла. В музее Заволокиных – есть, а у них в Солонешном – нет? Непорядок. Нашли, выписали, получили. Оказалось, меха у нее бумажные. Не для рьяных исполнителей. Виктор Рябых поиграл – и в витрину вернул. А потом приехал к родне на Алтай Александр Богданов из Липецка, тоже музейщик кстати, зашел к солонешенским коллегам и обрадовался: Елец, родина рояльной гармошки, – это отчие места, но там такого экземпляра не встретил, а нашел в Сибири.

Инструмент почти всегда переживает своего хозяина, как Фёдора Яранкина например, 1894 года рождения, из казачьей семьи. Был он совхозным управляющим, переезжал из села в село, и всегда его гармошечка была при нем. С ней на фронт ушел, с ней и вернулся.

После Великой Отечественной войны прижились на Руси баяны да аккордеоны трофейные, привезенные фронтовиками, вытеснив свою «сестру»-народницу в музейные экспозиции. Но попадет такая скромница в руки мастера – и ответит ему лихой удалью, застучит дроботушками, зальется ядреной деревенской частушкой…

Источник

Информация о материале

Опубликовано: 06 мая 2021

Просмотров: 1291

В Антонове в 126-й аудитории нового корпуса Новгородского Государственного Университета с 2019 года работает музей «Собрание предметов бытовой, материальной, духовной и музыкальной культуры народов Северо-Запада».

Его учредителем является Иван Николаевич Коржуев — музыкант, собиратель, исследователь, реставратор.

Иван Коржуев родился на юге Новгородской области, в городе Холм, но уже 60 лет живет в Великом Новгороде. И уже полвека собирает музыкальные инструменты, которые представлены на выставке: гармоники, баяны, аккордеоны.

— Когда у вас появился интерес к музыке?

— Сам я повидал и войну, и колхозы, и голод. Несмотря на все трудности, хотелось все знать. Мы начинали с ранних лет перенимать мастерство людей кругом: смотрели, как тётушка шьёт, как дедушка сапоги ремонтирует, как гармонист играет. Любили праздники, потому что русский народ устроен так, что пытается все делать сообща. Люди после трудового дня собирались, чтобы отдохнуть.

Гармонист был самым уважаемым человеком в селе. У нас не было других занятий, газеты не приносили, радио ещё не было. Патефон и гармонь являлись самыми любимыми инструментами. Все это у меня из детского интереса и пошло.

Во время войны гармонь помогала людям расслабиться, почувствовать мирную жизнь. Женщинам она помогала расслабиться душою, ведь похоронки приходили ежемесячно. Общее единение помогало душе растаять, помогало выживать.

— А вы помните свой первый инструмент?

— Он появился, когда я ходил в седьмой класс. Мы жили в деревне, родители понимали, что я должен быть гармонистом, поскольку меня ранили в войну, и надо было не отставать от здоровых людей, чем-то выделяться. Родители купили в Ленинграде в 1948 году гармошку. В восьмом классе я привез её в Холм, где учился и жил на квартире. Хозяин квартиры начал играть, а я стал присматриваться к игре.

— Какую роль сыграла в вашей жизни гармонь?

— Когда я приехал в Новгород, гармонька лежала в кладовке. Я уже работал на «Планете». Однажды поехал на Кавказ в турпоход и увидел, как там любят сидеть у костра, играть и петь. Когда вернулся оттуда, то с получек в Великих Луках купил баян. Я учился по слуху, потом, когда появились самоучители, учился и по ним.

Потом купил еще один баян, и мне пришлось его реставрировать. А когда узнали, что я умею это делать, меня сразу зачислили мастером по ремонту инструментов в музыкальное училище. Чтобы быть мастером, теорию надо знать прилично, поэтому я заочно поступил в Москву, в вуз.

— Как вы начали коллекционировать музыкальные инструменты?

— Я, когда шел после работы из кремля, слышал в парке звучание гармони. Посмотрел на этот самодеятельный коллектив, пошел искать, кто бы ими занялся, но оказалось, что никто этого делать не будет. Тогда сам проявил инициативу. Начал собирать гармонистов, любителей, полупрофессионалов. Приходилось искать новые инструменты, новое звучание. Когда перестройка началась, люди понесли мне инструменты продавать, хотелось найти все лучше и лучше. Совершенство недостижимо, идет постоянный поиск.

— Какой инструмент в музее вам особенно дорог?

— Есть у меня гармонь, которую мастер делал три года. Здесь не к чему придраться, здесь и инкрустация, и полировка. Нам таких уже не сделать, потому что мастера знали много секретов. Я её купил у одной бабушки 30 лет назад за 7 тысяч.

— Что вас подтолкнуло на создание столь интересного музея?

— Я оказался в однокомнатной квартире, где работать было невозможно. У меня собиралось в наличии 180 инструментов. Но куда их дальше-то собирать? Я раздавал их семьям многодетным, когда ездил в поездки, оставлял инструменты в порядке благотворительности. Мотив моего собирания такой: чтобы кто-то играл, чтобы это служило народу. Гармонь — душа народа.

У меня написаны статьи, где я обосновываю то, что, если у нас за плечами не будет родственных воспоминаний, села, мы распадемся, у нас не будет духовной опоры. По радио сейчас не услышишь баяна, гармони. А когда своего ничего не звучит, что напоминает о бабушке, о дедушке, то в голове нет памяти о родной земле.

— Тяжело ли было найти помещение для музея?

— С помощью журналистов. У меня брали интервью, и, видимо, как-то благодаря этому узнали. Я предлагал разные места, но не было свободных помещений, а оплачивать аренду я не могу — я пенсионер. Университет любезно предоставил аудиторию.

Иван Николаевич отметил, что сейчас в музее представлено 50 музыкальных инструментов. Но останавливаться на этой циифре он не планирует, поэтому в дальнейшем коллекция обязательно пополнится новыми экспонатами.

Фото автора.

Источник

Информация о материале

Опубликовано: 10 марта 2021

Просмотров: 1466

35 лет назад на телевидении появилась передача «Играй, гармонь любимая!». Сохранившаяся в памяти детей 90-х как символ раннего утра выходного дня, она существует до сих пор. Залихватские гармошечные наигрыши, народный праздник, сопровождаемый песнями и плясками, — на современном отечественном ТВ все это смотрится как артхаус. Передача несколько раз была на грани закрытия, но, несмотря на кажущуюся неактуальность, «Играй, гармонь!» удалось сохраниться. Как новосибирский музыкант заставил уважать гармонь и привел ее на телевидение? Почему за программу заступались Владислав Листьев и Виктор Черномырдин? «Лента.ру» рассказывает историю феноменального телепроекта.

«Сам видел, как пожилые люди плакали, что гармонь вернулась»
История передачи началась в 1986 году: тогда по Центральному телевидению впервые показали концерт гармонистов, который организовал в Сибири музыкант Геннадий Заволокин. Сегодня сложно поверить в то, что для позднесоветского времени это было настоящим прорывом и почти что революцией, потому что гармонь считалась атрибутом пьяных посиделок, а не частью народной культуры. Концерт вызвал живой интерес и множество откликов. «Сам видел, как пожилые люди плакали, что гармонь вернулась», — писал позже о реакции на первые концерты кемеровский профессор Анатолий Мохонько.

Фото: А. Поляков / ТАСС

Идея вернуть гармонь широким массам приходила тогда в голову не только Заволокину, однако только он смог вывести ее на всероссийский уровень. Ярославский депутат Анатолий Грешневиков вспоминал, что у них в области подобные праздники проводили еще до появления передачи. «Сейчас не многие поймут, почему вдруг в те времена нашу деятельность по возрождению национальной русской культуры пытались пресечь службы КГБ. Впрочем, если вспомнить, то и [писателей «деревенской прозы»] Василия Белова и Валентина Распутина тогда считали опасными для государства. Так было. Меня и моих друзей преследовали. За что? За гармошки и балалайки! За краеведение и монастырь. Стыд и срам! Это сейчас все чекисты православные стали, а тогда все было по-другому», — рассказывал Грешневиков в интервью «Правде.ру».

Вскоре концерты превратили в передачу «Играй, гармонь любимая!», с 1986-го и до самой смерти ее вел Геннадий Заволокин, в 2001 году ведущими стали его дочь Анастасия и сын Захар. Под их руководством программа до сих пор выходит на Первом канале. За 35 лет ее неоднократно пытались закрыть, но сделать это так и не получилось.

История передачи за годы обросла преданиями, в семье Заволокиных их предпочитают воспринимать как знамения. Говорят, что сама судьба постучалась в дверь к будущему ведущему: в 1983 году с предложением организовать «съезд гармонистов» к нему пришел шофер Анатолий Жердев. Вскоре он умер, а Заволокин, который тогда работал в Новосибирской филармонии, отнесся к идее скептически, но все-таки осуществил ее спустя два года.

Первый концерт гармонистов он организовал в 1985 году, к 40-летию Победы в Великой Отечественной войне. Участников было всего десять, зато зрителей собрался полный зал. Там же выступил и отец Заволокина, который после возвращения с войны ни разу не взял гармонь в руки.

Заволокину пообещали, что концерт покажут по Центральному телевидению, но ждать пришлось долго. В новосибирский эфир он вышел 14 ноября 1985 года, а во всероссийский — только в феврале 1986 года. Дебют на Центральном телевидении стал для Заволокина разочарованием, потому что концерт сократили, вырезали многие важные, по его мнению, части. Передача, которую назвали «Играй, гармонь!» длилась всего 55 минут.

Музыкант решил, что больше не будет сотрудничать с «Останкино», но потом, получив множество писем от зрителей, изменил свое решение и согласился снять еще пару передач. Успех первых выпусков действительно был оглушительным: в 1986 году Заволокин вошел в десятку лучших ведущих СССР.

Вчерашний день
Передача вошла в культурных код 90-х и стала неотъемлемой частью ритуалов выходного дня. Детская писательница Виктория Татур вспоминала в одном из своих рассказов: «По субботам мы топили баню, а в воскресенье всей семьей собирались у телевизора и смотрели передачу "Играй, гармонь!". Такие там задушевные песни исполнялись! И мы с бабушкой подпевали и ногами в такт притопывали».

Старые выпуски «Играй, гармонь!» из 90-х сегодня похожи скорее на артхаус, чем на позднесоветскую передачу. Они снимались без сценария и подготовки, для Заволокина было принципиально важно, чтобы герои импровизировали. В итоге планы весеннего неба и деревенских церквей перемежаются с кадрами, на которых мужчина с гармонью бродит по деревне или скачет на коне по реке, потом идет общаться с местными жителям. Оторвавшись от работы в огороде, они говорят с Заволокиным о жизни, затем поют.

— А вот любовь, по-вашему, это что, Валентина Ивановна? Вот вы в жизни с любовью встречались или вы в жизни с любовью не встречались? Мне интересно.
— Любовь… бывает чувство такое.
— Оно только в молодости?
— Ну почему, оно бывает и в молодости, и в старости. Как у Пушкина.
— Любви все возрасты покорны?

Заволокин, ставший амбассадором народной культуры на Центральном телевидении, выступал резко против любых попыток ее карнавализации и требовал убирать псевдонародные костюмы, застольные песни вроде «Ой, мороз, мороз» и матерные частушки — все это он считал вредительским. Ведущий стремился показать, что народное творчество — это не «бабушки в кокошниках», а живая часть культуры, которая может быть интересна не только старикам, но и детям. В середине 80-х многим действительно казалось, что «кричащие нафталиновые костюмы» — это и есть народная культура.

В 1995 году было основано Общественное российское телевидение (ОРТ). Времена менялись, и вместе с ними стремительно менялась сетка вещания. На том, чтобы на Первом осталась «Играй, гармонь!», настоял лично Владислав Листьев — это была одна из его любимых программ. Он же настоял, чтобы передача, которая до этого выходила крайне нерегулярно, стала еженедельной.

Кадр: «Играй, гармонь!» / YouTube

После убийства Листьева никто не оспаривал это решение, хотя шоу и хотели закрыть. Правда, финансировать программу перестали, а Заволокину предложили искать деньги самостоятельно. Тогда музыкант начал привлекать к съемкам участников своего ансамбля «Частушка» и членов семьи. Его жена Светлана стала продюсером, дочь Анастасия — главным редактором, а сын Захар — непостоянным соведущим.

Однажды, по словам Анастасии Заволокиной, их передачу спас лично премьер-министр Виктор Черномырдин: «Ему показали предполагаемую сетку вещания "первой кнопки". Он посмотрел и спросил: «А где "Играй, гармонь!"»? Ему ответили — мол, неформат, вчерашний день. "Верните, — сказал он. — Народу это нужно"».

«Всегда кто-то спохватывался и говорил, что программа нужна сельчанам и пожилым людям. Я понимал, что передача выглядит на ТВ белой вороной — в ней нет выхолощенных, прилизанных, заштампованных мутантов от искусства, которые в последние годы заполонили телеэкран. Мои герои вышли прямо из жизни», — говорил о феномене живучести «Гармони» Заволокин.

В 2001 году, незадолго до гибели Заволокина в автокатастрофе, передачу отправили на каникулы, однако ведущий был уверен, что ее отменили навсегда. «Когда отец ушел из жизни в 2001 году, передачу тогда тоже закрыли. Вообще, если с духовной точки зрения посмотреть на его смерть, то станет понятно, что по сути это была большая жертва, потому что после его смерти передачу уже не посмели закрыть, народ бы этого не понял. Да, отец хотел еще жить, и все хотели, чтобы он жил, но… И понятно, что он был незаменим, никого другого не приняли бы. Нас и то ругают: "Да ваш отец был не такой!". Да знаем мы, что нам до его открытости, до его щедрости еще расти и расти. Мы только пытаемся сохранить его дух. Нас и приняли-то потому, что мы его кровь», — так Анастасия Заволокина объяснила то, что программу оставили в эфире.

«А с краешку маленькая церковка»
На Первом канале «Играй, гармонь!» оставалась единственной передачей, которую делали не в Москве. Сперва Заволокин периодически приезжал в столицу, чтобы монтировать выпуски, а потом купил оборудование и стал делать программу в Новосибирске. «Случай действительно уникальный: одна из самых популярных в стране телепередач, а ее ведущий — не москвич и даже не живет в столице, а наезжает из провинции и делает передачу как хочет... Не отсиживается в студии в рассуждениях о народном искусстве и его корнях, а мчится снимать в глубинку, раскапывает эти самые корни, показывает всей стране ее самое же! Столица гремит попсой, роком, ночными клубами, тусовками, а в Вологде или Архангельске, на Кубани или совсем уж далеко от Москвы, в каком-то запредельном Ангарске, люди живут своей жизнью и счастливы, и веселы, несмотря на нужду, и поют, и пляшут, что душе привычно, а не то, что навязывает столица!» — оценивали вклад ведущего современники.

Кадр: «Играй, гармонь!» / YouTube

Заволокин вообще был противником жизни в столице и неоднократно отказывался переезжать, мотивируя это тем, что он «сибиряк отроду». В Москве ему было «неспокойно на душе»: «Уверен: переберись я в столицу, передача долго не просуществовала бы или стала бы другой, извращенной, что равносильно смерти».

Примером извращенной передачи о частушках и гармони для Заволокиных стала программа «Эх, Семеновна!» — они еще называли ее «злым антиподом» своего творения. «Эх, Семеновна!» просуществовала с 1999 по 2002 год. Ее участники использовали в частушках «брань и непристойность», что было категорически неприемлемо для Заволокина: он до последнего отказывался считать матерные стишки подлинной народной культурой.

Дочь Заволокина Анастасия тоже прониклась этой идеей. «Кто приходит к нам — это уже хорошие люди, потому что народная песня плохим не дается. Это уже наши люди. Мы в любом случае в одной упряжке с теми, кто любит гармошку, и всех приглашаем в кадр», — говорила она в интервью собственному журналу «Играй, гармонь!».

Издание начал выпускать Геннадий Заволокин, который постепенно выстраивал вокруг передачи целую экосистему. Затем журналом занялись дети гармониста. В «Играй, гармонь!» собран самый разный контент, иногда довольно неожиданный: ноты, советы православных священников, молитвы, анекдоты.

Обложка журнала «Играй, гармонь!»

В последние годы жизни Заволокин стал православным. В 40 лет он обвенчался с женой, с которой прожил уже много лет, и отрастил бороду. Разгневанные поклонники передачи требовали, чтобы Заволокин побрился, но тщетно. Ведущий верил в то, что борода — единственный приемлемый вид для мужчины: так издревле повелось на Руси.

Он изменил отношение и к своему раннему творчеству. Например, себя самого из первых выпусков «Играй, гармонь!» он считал слишком напыщенным. «Раньше весь мой организм, все нутро, мой мозг, сердце — они работали на мое телесное, на мое внешнее», — говорил он о произошедшей трансформации и признавался, что начал служить «внутреннему человеку» — чему-то вне телесного и бренного.

«Я могу заработать миллиард, если сильно стараться, если приложить массу усилий, где-то кого-то обокрасть маленько, а может, кого-то убить надо — я не знаю, может быть, проще. Вопрос — для чего, куда его тратить. Для чего он заработан?» — философствовал о вечном Заволокин. В эти же годы ведущий начал оригинально сравнивать свою передачу с застольем: на нем много всего вкусного и яркого, «а с краешку ма-а-аленькая церковка». Эта аналогия, по его собственному объяснению, значит, что людям можно веселиться, но нельзя забывать о вере.

Нам кажется, что вот я добьюсь побольше денег за программу «Играй, гармонь!» — и уж я тогда дам вам всем! А этого не будет. Даже если я буду получать в десять раз больше или платить своим артистам очень много, ничего не изменится. Подлец останется подлецом, гордый останется гордым, воришка так и будет воровать, блудник будет ходить и блудом заниматься — не изменится

Геннадий Заволокин

Духовником Заволокина, погрузившегося в религию, стал Игорь Стрельников (схиигумен Серафим), лучший друг ведущего «Пока все дома» Тимура Кизякова с институтских времен. Анастасия Заволокина утверждала, что именно Стрельников дал благословение на то, чтобы она назвала сына Геннадием. У Анастасии и ее мужа Владимира Смольянинова пятеро детей, четверо из них носят фамилию отца, а Геннадий — фамилию матери, так как в таком случае из него получается почти полный тезка деда.

Иногда Заволокина путали с юмористом Михаилом Евдокимовым, ведущий охотно соглашался, потому что не стремился к известности. Современники утверждают, что завистники и недоброжелатели «пытались рвать [Заволокина] на части, втягивать в разные политические игры, используя его имя, популярность». Но ведущий неохотно следил за жизнью медиатусовки 90-х и утверждал, что считает просмотр телевизора грехом, о котором говорит на исповеди.

Вместе с Геннадием передачу начинал делать его брат Александр. В юности и молодости они вместе собирали фольклор и выступали с концертами. В 1999 году Александр основал собственный ансамбль «Вечерка» и ушел из передачи. Новосибирский писатель Алексей Горшенин утверждал, что причина крылась в диктаторских замашках Геннадия Заволокина. «Руководителем он был жестким, авторитарным, требовавшим безоговорочного подчинения. Часто и с братом не церемонился. На что Александр не раз мне жаловался. Вместе с тем, заведомо отодвигая брата на второй план, Геннадий ревниво, даже несколько подчас нервно относился к его успехам. Литературным в том числе», — писал Горшенин.

Семейные предания
Заволокин погиб 8 июля 2001 года. Автомобиль, которым управлял его сын Захар, попал в ДТП. В результате столкновения с машиной, которой управлял пьяный водитель, ведущий получил серьезные травмы и скончался по дороге в больницу. Захара спасла подушка безопасности. На месте гибели Заволокина его дети построили часовню. Со временем рядом с ней появилась «Заволокинская деревня»: что-то вроде музейного комплекса, в котором ежегодно проходит фестиваль «Играй, гармонь!».

Вести передачу вместо Заволокина стали его дочь Анастасия и сын Захар. Они вместе снимаются, вместе отбирают участников, да и вообще, судя по всему, проводят довольно много времени вместе. «Крутили всей семьей и нормально накрутили, надо было вам баночку захватить заволокинского хренодера», — делился Захар семейной историей о закрутках в радиоэфире.

Кадр: «Играй, гармонь!» / YouTube

Анастасия и Захар за годы съемок объехали не только практически все регионы России, но и разные страны мира. В «Играй, гармонь любимая!» были, например, итальянские и немецкие выпуски. Благодаря съемкам они даже обрели дальнего родственника. По словам Захара, незадолго до смерти отец рассказал Анастасии о доме в Курской области и о семейном предании, по которому она должна узнать родню, — в итоге по тайным приметам она узнала пятиюродного дядю.

Дети Заволокина везде возят с собой отцовскую гармонь и утверждают, что в Белоруссии один человек ее даже поцеловал. Инструмент в семье наделяют мистическими свойствами: в последнюю поездку Геннадий Заволокин взял свою гармонь, хотя обычно ездил без нее, и в аварии она совсем не пострадала.

Дети телеведущего уверяют, что просто не могли позволить делу отца погибнуть. Анастасия Заволокина даже заявляла, что не смогла бы жить, если бы «Играй, гармонь!» прекратила существовать. «Я себя называю "радар", потому что я не сочиняла песни, пока отец не погиб. И когда он ушел из жизни, я просто ловлю то, что он оттуда посылает», — делилась она еще одним мистическим знамением.

Правда, участники народных ансамблей не всегда воспаряют духом после съемок. Например, в Бурятии музыканты жаловались на грубость Анастасии. «Часов до четырех ее не было, а потом пришла — и давай нервничать, говорила некрасивые слова: "Чо вы так плохо хлопаете, чо у вас тут у всех геморрой, что ли?" Думаете, приятно было?» — рассказала одна участница съемок.

Я теперь эту «Гармоню» даже включать не буду — знаю теперь, как ее снимают (участница съемок передачи «Играй, гармонь любимая!»)

Однако у ведущих впечатления от съемок совсем другие. «До сих пор подходят к нам с Захаром: "Геннадьевна! Геннадьич! Я вам сейчас наигрыш покажу, послушайте!" И этот момент доверия всегда очень подкупает. Такую ответственность сразу чувствуешь и в то же время думаешь: "Ну, а мне-то что вам дать взамен?" А что я могу дать? Ну разве хорошо с ними поговорить, показать на весь мир», — заключала Анастасия Заволокина.

Ксения Кривотулова

Источник

Информация о материале

Опубликовано: 27 августа 2020

Просмотров: 2001

Российская газета - Неделя - Средняя Волга № 190(8244)

Почти двадцать лет назад закрылся единственный в регионе гармонный цех, выпускавший саратовские гармошки с колокольчиками. В тот момент казалось, что профессия умирает. К счастью, этого не случилось. Кто делает саратовские гармошки сейчас, выяснял корреспондент "РГ".

Сначала Олег Аристархов научился играть на саратовской гармошке, а уже потом занялся их производством Фото: Андрей Куликов/РГ

Сыграй -ка, дядя

Гармошки, баяны, аккордеоны в этом помещении повсюду: на столах, стульях, в шкафах, на полу, на антресолях. Тут же инструменты для производства гармоней: от современных китайских станков до специальных старинных, доставшихся Олегу Аристархову еще от прежних мастеров.

...Первую гармошку Олегу Аристархову родители подарили в детстве, когда ему было лет пять. Дядя по матери, Владимир Урюпин - талантливый виртуоз-гармонист.

- Когда первый раз услышал, как дядя Володя играл на гармони, я был заворожен, и решил, что сам научусь играть, - вспоминает Аристархов.

На всю жизнь осталось детское воспоминание, как он заходит в комнату, а там на столе - гармонь. Это была тульская четырехрегистровая гармошка - родительский подарок.

Когда уходил в армию, отдал свою первую гармонь друзьям, которые ее, увы, потеряли. Следующий инструмент, осуществив давнюю мечту, купил себе только спустя почти два десятка лет. В Саратове у гармонистов традиционное место сбора - Детский парк, летом на свежем воздухе, зимой в библиотеке. Аристархов ходил туда постоянно пять-шесть лет, не пропускал ни одного воскресенья.

- Очень быстро научился играть на гармони, освоил многие народные песни: русские, украинские, иногда слов не знаю, но мелодию-то выучил, - говорит мастер. - Как-то меня не устроил один голос гармошки, разобрал, чтобы посмотреть, и, ох, наверное, зря я это сделал, потому что потом пошло-поехало, - продолжает он.

Сначала ремонтировал гармошки для себя, чтобы на них играть, потом через Интернет завязалась переписка с гармонистами со всей страны, появились клиенты. У Олега хороший музыкальный слух, и ему стали присылать гармошки для настройки.

Подробнее: Как в Саратовской области возрождают старинное мастерство