Девяностые годы минувшего века у меня прошли под знаком Геннадия Заволокина, настолько его имя и образ увлекли меня. Я знал, что он бывал на рязанской земле, в моем родном Пронске и даже делал запись своей передачи на известном Покровском холме. И тогда решил написать о нем, поделиться своими чувствами и мыслями с читателями всей России. Дождался, когда Геннадий Дмитриевич появится в Москве, договорился о встрече, и вскоре она состоялась в монтажной студии Останкино, где Заволокин готовил очередную передачу «Играй, гармонь!».
Наступил 1998 год. Узнав, что вскоре у Геннадия Дмитриевича юбилей, решил где-либо пристроить интервью к его 50-летию! В очередной раз созвонившись, договорились о встрече: Заволокин изъявил желание прочитать, что сочинил новый для него автор, а прочитав, одобрил, сделав незначительную правку.
После первой публикации начал подумывать о других. Тем более что в газпромовском журнале «Фактор» попросили написать о Заволокине и для них. И не только попросили, но и начали торопить. Торопить-то торопили, но статья в этом журнале пролежала почти два года. Но ожидание будет потом, а пока надо было запастись новыми фотографиями. Новая встреча произошла в начале июня. Говорили недолго, так как Заволокин вместе с командой отъезжал на очередной Ивановский фестиваль гармонистов, но фотографии я получил, коротко обменявшись новостями.
Вскоре в «Парламентской газете» вышла статья о Заволокине. Газету я сразу послал в Новосибирск и начал изыскивать пути к следующим публикациям. А вскоре вышла статья в журнале. Узнав об этом, позвонил в Останкино и... попал на Геннадия Дмитриевича! Договорились встретиться на следующий день, так как пока не имел на руках номера журнала. Сразу же позвонил в редакцию, в тот же вечер поехал в журнал, предупредив Заволокина. Геннадий Дмитриевич радовался публикации в солидном газпромовском журнале и собирался идти на прием к тогдашнему руководителю Газпрома Рэму Вяхиреву – просить финансовой помощи на свои подвижнические дела.
С той встречи в январе 2000-го Геннадий Дмитриевич окончательно расположился ко мне. Теперь, бывая в Москве, звонил, спрашивал о новостях. Сперва казалось, что он имел в виду публикации о себе, но потом понял, что это только повод, чтобы позвонить. К тому же он стал считать меня иным человеком, чем при первых встречах, о которых впоследствии сказал: «Вот, думаю, ходит какой-то чудак! И чего добивается?». Вместе посмеялись над этим признанием, которое задним числом было совсем не обидно, потому что я-то ничего не добивался для себя – мне хотелось одного: чтобы как можно больше людей знали о Геннадии Заволокине.
К тому же мне, человеку провинции, с детства была близка гармошка, от звуков которой буквально замирал. И как я мог равнодушно относиться к ней и гармонистам, если они умеют уловить настроение людей, вовремя подхватить их душевный порыв. От их игры нельзя остаться равнодушным. Сердце готово выпрыгнуть из груди, и слезы наворачиваются, и мурашки по коже бегут – вот что такое настоящая гармошка!
Незадолго до гибели Геннадия Заволокина, в очередной раз встретившись с ним в номере гостиницы «Останкино», мы говорили долго, о разном, в том числе и о будущем передачи «Играй, гармонь!». Теперь с запоздалым сожалением вспоминаю о той встрече, когда был не до конца внимательным, не особенно запоминая, что говорил Геннадий Дмитриевич, как жестикулировал, улыбался. Почему-то надеялся, что зарождавшаяся дружба вся впереди. А теперь остается каяться, понимая: к тому, что было, уже ничего не прибавишь. Восхождение оборвалось на полпути, остался без товарища, как без страховки.
В марте и апреле 2001 года вышли мои очередные газетные публикации о Геннадии Дмитриевиче. Одну газету я отослал ему домой, а другую передал при личной встрече. Произошло это 15 апреля перед посещением церкви Косьмы и Дамиана на Маросейке, за три дня до Пасхи. После короткой литии Геннадий Дмитриевич попросил Анатолия Заболоцкого, оператора-постановщика фильма Василия Шукшина «Калина красная», запечатлеть нас на пленке. Анатолий Дмитриевич поставил нас на фоне церкви и все никак не мог найти нужный ракурс: то ли у меня, не привыкшего к подобным прилюдным съемкам, было каменное лицо, то ли из-за своего высокого роста я не помещался в кадр. И тогда Геннадий Дмитриевич, видимо, поняв мое стеснение и некоторое неудобство, связанное с обоюдной несоразмерностью, скомандовал: «Становись вниз!». Сам же остался на тротуаре, хотя и в таком положении был ниже ростом, но не настолько, чтобы это бросалось в глаза. Команда-шутка развеселила, мы заулыбались, и Заболоцкий успел запечатлеть момент нашего веселья.
Тот день навсегда отложился в памяти, потому что был днем последней встречи с Геннадием Дмитриевичем. Вечером он улетал в Новосибирск, времени до отлета оставалось мало, а ему надо было заехать в Радиокомитет. На Маросейке мы были, понятно, не одни, и всей группой отправились к станции метро «Китай-город», чтобы проехать одну остановку до «Третьяковской». Сопровождающие «разрывали» его, всем он хотел уделить внимание. Но вот и «Третьяковская»... На прощание мы обнялись, пожелали друг другу удачи... И это была последняя моя встреча с народным любимцем.
Менее чем через три месяца, включив телевизор утром девятого июля, ошалел от неправдоподобного известия: в автокатастрофе погиб Геннадий Заволокин! Как это погиб? Что значит столь немыслимое сообщение?!
Когда не стало нашего Дмитрича, тревога за общее дело холодила душу, мысленно перебирал людей, которые могли бы продолжить выпуск осиротевшей телепередачи «Играй, гармонь!». И такой человек нашелся: им оказалась Анастасия Заволокина, подхватившая тяжелую ношу отца и достойно несущая ее второе десятилетие, и имя этой ноши – Гармонь!
О творчестве Геннадия Заволокина можно говорить бесконечно. Отмечая многие его качества, надо признать, что главное его призвание было связано все-таки с гармонью. Он сам любил гармонь, умел зажечь этой любовью других, собрать единомышленников и вовремя подхватить их душевный порыв. И с годами это стало общероссийским явлением, а сам Геннадий Дмитриевич удостоился нескольких Государственных премий, звания «Народный артист России», а главное, стал любимейшим человеком от Балтики до Камчатки. В эти дни, когда ему исполнилось бы 65 лет, думается, все почитатели гармони, все гармонисты России, и не только, вспомнят об этом славном человеке...
Во время последней встречи с ним, давая автограф для одной из газет, он обратился ко всем любителям гармони России: «Пусть звенит неугомонный родник частушечно-гармонный!»
Теперь эти слова звучат как завещание.
Владимир Пронский
Источник
