У нас как-то мужики заспорили: что есть русская национальная идея. Отчего спор вышел? Да это президент рассердился, когда ему вопрос-то задали: что есть русская идея? Тогда он в сердцах сказал, дескать, что вы все носитесь с русской идеей?! Здоровая, мол, конкуренция и есть национальная наша идея. Кто-то же ведь и углядел это по телевизору. Стариков, должно быть, он все передачи подряд смотрит, и когда у колонки с кем-то встречается, прямо сразу вместо «Здорово», говорит:

– Я вот чего думаю: вчарась по телевизору показывали пресканфиренцию, так президент прямо осерчал и говорит: да нету, дескать, ее, этой идеи, одна конкуренция должна быть.

Так вот. Мужики в перекуре почесали затылки и, слова эти недолго обсуждая, почти единогласно, за одним только воздержавшимся Маркелом, решили… Неожиданное, конечно было решение. Президенту в голову бы не пришло – это точно. Он ведь в деревне не жил. А в России, как решили мужики – все равно главное – деревня, она из нее выросла, все города подняла, а теперь как старая мать лежит в постели. Лицо у нее от солнца да ветра темное, в морщинках, руки тяжкой многолетней работой убитые, жизнь в ней едва теплится, а она все ждет, когда же ее сын-бугай город, ее же молоком вскормленный, подъедет: и пусть не лекарства привезет, так хоть слово теплое скажет. И чего у этой бабки радостного было, чем же она счастлива была за свои годы-то?

Я вон свою мать помню. Лежит она и вспоминает. Знаешь, говорит, чего хорошего да радостного помню – так это как на матаню ходила… Гармоня как заиграет, как девки запоют: и на том краю, и на этом, и из-за бугра, и из-под низу. Да как поют-то, что табе соловушки. Да друг перед дружкой! Нет, Коль, я тебе скажу точно: лучше, чем как гармонь играеть, я у жизни ничего ня знаю. Счастья такая! Думаю – вот заиграй сейчас гармоня – и я поднимуся да плясать пойду. Да где она, гармоня, у нас у деревне? Который год не слыхать.

И вот чего надумали мужики наши. Про идею. Оказалось, она простая совсем – обыкновенная гармонь, да песня. Вот они-то и объединяют народ! А кто-то еще сильнее затылок почесал да и выдал: трудно нам объединяться, оттого, мол, что религий у нас много в России. Куда ж мы, например, татар денем? А кавказские народы – их и названия все не упомнишь.

Но я где только не был – и везде, все народы на гармошках играют. Да, пусть каждый свое, но ведь на гармонях! Кавказцы – и те на гармонях! У меня кухня еще старыми «Огоньками» оклеена, так там дагестанцы или чечены пляшут, и в барабаны свои бьют, а гармонь– то, я пригляделся – точно наша, елецкая! Она, гармошка наша, вон куда заехала. Я как-то читал, что наши казаки елецкие после Петра, когда им в Ельце службы не стало, на Кавказ, оказывается, переселялись на службу, на Тереке станицами селились. Так у них и гармони наши и прижились. Пошли ко мне в кухню, я вам покажу фотографию с гармоней, да заодно и по стопочке выпьем.

Вот и вышло, что гармонь всю Россию объединить может. Только где ж они, гармони? Куда они подевались, по каким чердакам – подвалам завалялись?

Стояли мужики в кухне, головы поворачивали вслед за наклеенными листками с картинками, и так и эдак, как картинки наклеены были. Кто-то даже отдирать уголок стал: мешает гармоню разглядеть, да за какое число-время «Огонёк» этот. За какое – да то не видишь! Можешь и не смотреть, я тебе и так скажу: за то самое время наше, прежнее, когда людями интересовались, где кто и как живет. И чем, – поддакнул кто-то. Да вот именно – в один голос подтвердили все! Тогда, оказывается, не только голые бабы с артистами и олигархами на свете жили, а и простой человек. От земли. Уж Рябый это знает точно, он даже пальцы на руке загибать стал: его фотка с бабами из полеводческой бригады в районной «Знаме труда» была? – была! Да и Матвей, хоть и мелко видно, с хором в сорок человек, тоже в ней же печатался. По гармоне его на ней хорошо найти можно.

Дядька мой рассказывал: на войне и холодные и голодные, бывало, по окопам сидели. Поначалу ни патронов-то, ни самих ружьев не хватало. И вот поступает команда – наступать, в атаку, значит. С чем наступать-то – кишки свело, патроны на исходе. Тут командир строит всех, кто еще живой, говорит: есть тут кто у нас гармонисты с гармонями? Дядька говорит: я с гармоней. Ты откуда? С-под Ельца. А у вас, – командир ему, – в Ельце бывало, когда драка, чтоб на гармони играли? Дядька ему: Так у нас ежели на «матаню» знаменские парни приходили, так драка обязательно, тут как раз и играли «Под драку» или еще «Бешеного»! Тут еще один, с Алтая, выходит и говорит: Товарищ командир. А у нас, тоже на тырло ходили драться и «Под драку» или «Бузу» наяривали, только гармони у меня нет. Дома осталась, да мать пишет – продала за муку. Достать – кричит командир, – гармоню немедленно! Минуты не прошло – гармоню приносят. Вот, говорят – хромка, хозяин вчера убитый. Так, – командир говорит, – вот тебе, алтайский, гармоня, жив будешь – с гармоней домой вернешься. Ты, елецкий, со своей гармоней на левый фланг, а ты, алтайский, со своей, на правый. В центр санитарок, и бузуйте и свою «под драку» и своего «бешеного». В атаку! Ура-а-а! Как гармони рванули, да все повыскакивали из окопов – и с пляской в атаку. Фашисты с ума посходили от такой психической атаки. В минуту выбили фрицев! Ей-Богу, дядька сроду не брехал!

Так что, выходит, что гармонь – это и счастье, и душа народная. И еще и сила. Не барахлом же объединяться, а душой, и гармонь – самая и есть выразительница нашей русской души. Надо только программу государственную объявить, чтоб везде по России, и в городах, и в каждой последней деревне, в клубе или доме культуры была гармошка, и чтоб не под стеклом стояла для мебели и отчетности, а играла; чтоб ребята молодые пусть не все, а хоть через одного играть на них умели, да чтоб вечером девки на их игру сходились. Вот тогда уж точно жизнь станет лучше! Ну, тут хором все подхватили: – и веселее! А то! И еще: чтоб перестала милиция гармонистов на улице хватать, что они нарушают общественный порядок. А то до чего дошло – трезвый идешь и играешь, так тебя забирают, за пьяного принимают. Милиция еще – ладно, у них работа такая, подозревать всех, что они пьяные, а вот когда соседи глянут, что я вышел на скамеечку с гармоней, да говорят: Гля-гля, Колька опять с гармоней вышел. Небось, уж набрался! Тут поневоле и подумаешь: – Сроду теперь гармоню в руки не возьму, на чердак ее сунешь, да и забудешь про нее. А надо как? – надо чтобы наоборот было: идет человек, на гармони играет, и – пусть как в той песне – «пойдет на поля, за ворота, и пусть вернется обратно опять», даже если и выпимши, но чтоб его никто не трогал. Вот тогда народ-то расчухается от своих телевизоров, смотришь, и плечи расправит!

Вот до чего народ простой додумался! Вон у него какая идея национальная! А и то: разве ж такая идея может в голове у американца поместиться? А у немца, какого гармонями в войну одолели? Нет, насчет денег или насчет мирового господства, это у них – только дай дорогу! А раз она у них в голове не помещается, а у русского мужика – вполне, и переживает он за нее еще, то вот она вам и сугубо наша национальная идея – гармонь да песня! Эх, ну-ка, Варя, подай-ка рояльную, а ты кум подвинься, дай я меха у ней пошире разверну!

Эх, все пропьем,

Гармонь оставим,

А с гармонью

Все достанем!

Эх, вот она и заиграла,

Двадцать пять на двадцать пять,

Вот она и загуляла,

Наша молодость опять.

Автор: Новосельцев Александр

2 января – 21 февраля 2011, Елец – Польское.

Источник